Глава Центра противодействия коррупции: «Запад должен перестать принимать грязные деньги из Украины»
13.07.15
Forbes продолжает публикацию материалов о путях оттока капитала из Украины и схемах по выводу средств за рубеж. Известно, что одним из союзников отечественных активистов в борьбе за возврат финансов в страну является американское лобби. И нашего сегодняшнего собеседника – Дарью Каленюк – Forbes рекомендовали в американском посольстве как эксперта по отмыванию денег и борьбе с теневыми потоками.
Стипендиат программы Fullbright и выпускник Технологического университета штата Иллинойс, Каленюк основала в Украине гражданскую организацию по борьбе с коррупцией. Эта структура за два года
роботы вернула в страну около 1 млрд гривен – по информации фонда Fullbright.
В беседе с Forbes Дарья Каленюк рассказала о роли силовых структур, государственных и частных банков и Национального банка Украины в отмывании денег. Также в интервью мы затронули проблему возврата в Украину украденных средств, начиная с денег экс-премьер-министра Павла Лазаренко, и обсудили сценарии ареста активов госчиновников на примере братьев Клюевых.
– Дарья, вас рекомендовали в американском посольстве в качестве эксперта по теневому банкингу и отмыванию средств. Учитывая, что вы являетесь исполнительным директором Центра противодействия коррупции, можно сделать вывод, что основные потоки по отмыванию средств в частности и грязных средств в целом по Украине – коррупционного происхождения, то есть, украдены из бюджета и у граждан страны?
– Конечно. Как общественная организация мы считаем, что эффективный режим контроля за отмыванием денег в Украине может предотвратить отмывание миллиардов гривен из государственного бюджета. Более того – международный режим борьбы с грязными средствами может помочь блокированию счетов украинских чиновников и коррупционеров за рубежом. Фактически через инструменты, такие как рекомендации FATF и директивы ЕС, мы пытались еще в 2012 году заблокировать счета Андрея и Сергея Клюевых в Австрии. Мы тестировали этот инструмент на конкретном кейсе – именно на Клюевых.
Одной из важных рекомендаций FATF для банков и финансовых учреждений является know your client – «знай своего клиента». Финансовое учреждение должно проверить, является клиент лицом с повышенным риском или нет.
– На примере братьев Клюевых объясните, какой именно факт позволил начать процедуру замораживания их счетов?
– Они – политические деятели и клиенты с повышенным риском. Согласно директивам ЕС, финансовое учреждение должно проверить источник происхождения активов на счете. И если есть достаточно оснований считать, что происхождение коррупционное, то у финансового учреждения есть аргументы, чтобы отказаться принимать средства на счет. При этом банк обязан отправить отчет по подозрительному клиенту в финансовую разведку или местную прокуратуру. Также как банк я имею право заблокировать счет, если вижу, что средства на нем украдены. Например, если Клюев возглавлял инвестиционную комиссию, а эта государственная комиссия дала 200 млн компании, бенефициарным владельцем которой является он же.
Согласно директиве, банки должны ссылаться на публично доступную информацию. В том числе СМИ.
Далее, если пошел отчет о подозрительной транзакции, то австрийская прокуратура, на примере Клюевых, имеет право возбудить уголовное производство. При этом иностранному банку не нужны решения судов или прокуратуры Украины.
– Одной из проблем является невозврат средств в Украину. Объясните, почему, начиная с дел того же экс-главы Кабмина Павла Лазаренко в США и т. д., деньги в страну не возвращаются?
– Чтобы вернуть средства по стандартной процедуре, должен быть приговор суда в Украине. С этим приговором мы, через Министерство юстиции, обращаемся к иностранной юрисдикции, и после подписания международного соглашения средства возвращаются в бюджет.
Существуют альтернативные способы возврата средств. США десятый год ведут гражданское производство против средств Лазаренко. Это $250 млн плюс проценты в пяти странах – Антигуа, Литве, Швейцарии, Гернси, Лихтенштейне… Так что это заслуга американской стороны, что процесс идет. По делу Лазаренко можно сказать, что украинская сторона не провела достаточно следственной работы внутри страны, чтобы забрать деньги! К тому же американцам нужны гарантии, что после возвращения этих сотен миллионов коррупционных денег их снова не украдут.
– Пожалуйста, объясните, по делу Лазаренко кто должен, прочитав это интервью, встать и пойти написать за границу по поводу возврата средств?
– Вопрос сложный, потому что мы говорим не только о средствах, которые украл Павел Лазаренко. Возвращение активов – это межотраслевой вопрос. В апреле текущего года под эгидой президента создана межведомственная группа по вопросам возвращения средств. Ее возглавил заместитель генерального прокурора Виталий Каско. Эта группа координирует деятельность всех органов – НБУ, Финразведки, МИД, Минюста – чтобы обнаружить, что не работает в государственном механизме для возвращения активов, нажитых преступным путем. Оказывается, мы не можем даже вернуть коррупционно приобретенное имущество, которое находится в Украине – оно теряется и разворовывается.
По нашему мнению, нужна политическая воля для налаживания эффективных процессов своевременного выявления подозрительных активов, их ареста и конфискации. Если бы была эффективная независимая прокуратура, процесс наладили бы так, чтобы средства как можно быстрее вернулись в Украину. Я говорю о миллиардах долларов.
Однако пока есть только межведомственная группа. И это хорошо, что она есть. Ее выводы уже во многом совпадают с нашими выводами и рекомендациями ЕС.
В Украине необходимо создать орган по управлению арестованным и конфискованным имуществом – так называемый ARO/AMO, в понимании ЕС. Это должен быть центральный орган исполнительной власти, который обязан отвечать за все имущество, арестованное, но еще не конфискованное в рамках уголовных производств. Потому что сейчас такое имущество просто теряет свою цену, тогда как в развитых странах оно продается и хранится на счетах агентства. На эти средства начисляется процент – и дальше продолжается спор, кому они вернутся. Если, например, за пять лет досудебного и судебного следствия суд вынесет оправдательный приговор, то средства возвращаются первому владельцу. Если же приговор обвинительный, они переходят государству.
Вот, с начала 2014 года финансовая разведка Украины арестовала около 1 млрд гривен. Если бы у нас было агентство, средства переводились бы на его счет, и на них шли бы проценты, которые можно возвращать в бюджет.
– Вы можете назвать признаки, по которым лицо вносится в черные списки? Почему, например, против Иванова идет расследование, а Пупкину ничего не угрожает? Хотя и по информации СМИ, и по данным государственных органов, коррупционных действий у Пупкина гораздо больше, чем у Иванова…
– Есть механизмы финмониторинга, а есть – механизмы уголовного производства. В Украине финмониторинг – разведка – не имеет функций уголовного производства, не может собирать доказательства и выступать с ними в суде. Тогда как в Украине полномочия по ведению уголовных дел – у Генеральной прокуратуры.
Финмониторинг в Украине имеет информацию, предоставляет ее в МВД, СБУ, прокуратуру и налоговую. В этих обобщенных материалах на 500, иногда – 1000 страницах, с описанием структуры финансовых операций, банковских транзакций и т. д., описаны схемы отмывания денег и рискованные операции. Но прокуратура не использует все это для производства – не превращает эту информацию в доказательства. Прокуратура просто не заинтересована огромные отчеты финмониторинга превращать в уголовные производства.
– Как вы оцениваете влияние международных финансовых структур на происходящее в Украине? Насколько финансовое лобби офшорных юрисдикций может влиять на здешние схемы?
– У нас схемы гораздо грубее, чем современные международные теневые фонды. Тут используются Кипр, Великобритания, Белиз, чтобы скрыть владельца. Компания, конечным бинефициаром которой является чиновник, принимающий решение, регистрируется в Панаме или в Белизе, где нет открытого реестра владельцев. Эти офшорные структуры часто пользуются услугами банков ЕС. Но иностранные банки, в том же City of London, должны проверять клиента!
Вопрос в том, что потом таким банкам клиенты предоставляют документы, технических проблем нет: юрлицо официально взяло кредит у украинского государственного банка, например, на несколько сотен миллионов евро… Все легально, кредит использован на какое-то инвестиционное дело. То есть вопрос не столько в плоскости теневого банкинга, сколько в том, что государственные финансы просто вымываются, в том числе из НБУ и государственных банков.
– Как, например, приобретение «Укртелекома» компанией Рината Ахметова за средства государственных Ощадбанка и Укрэксимбанка?
– Да. У нас много махинаций с кредитами именно государственных банков. Только Клюевы набрали в Ощадбанке и Укрэксимбанке кредитов на около 1 млрд евро.
– Какую именно роль банки занимают в схемах отмывания средств в Украине?
– У каждого уважающего себя коррупционера есть банк. У Клюевых был Актив Банк, у Януковича – ВБР, у Ефремова – Укркоммунбанк. Свои же компании берут кредиты, например, на 500 млн евро – как у братьев Клюевых. При этом Актив Банк и «Актив Страхование» – свои же фирмы – выступают поручителями по долгу. Но компания, бравшая кредит, банкротится. Банк-поручитель тоже становится банкротом. А средства выводятся за границу.
– Вы приводите пример Актив Банка. Но сразу после Клюевых владельцем была нынешний заместитель министра финансов Оксана Маркарова, а в наблюдательном совете Актив Банка была министр финансов Наталия Яресько. Почему к ним тогда нет вопросов? Они же там были, но ничего не сделали?
– Эти вопросы должна задавать Генеральная прокуратура, у которой есть доступ ко всем банковским транзакциям. У них гораздо больше информации, чем у нас. Именно у них и у финмониторинга есть доступ, например, к информации по сделкам с ценными бумагами, венчурными фондами и т. д., все инвестиции которых, по закону, являются закрытыми. Они должны превратить свою информацию в доказательства.
К сожалению, хорошее законодательство не всегда адекватно реализуется в Украине. С февраля банки имеют право и обязанность сверять клиентов с перечнем политически значимых лиц. Но самого перечня до сих пор нет!
– Значит, без такого перечня банки формально могут нарушать законодательство по борьбе с отмыванием?
– Да. Но мы сейчас разрабатываем нашу публичную базу общественных деятелей, и осенью официально ее запустим. Только недавно финмониторинг вообще предоставил банкам инструкцию о том, как применять эти нормы.
Замечу, что еще в этой системе есть Национальный банк. И к нему у нас огромные вопросы. У нас куча банков с высоким и неконтролируемым уровнем плохих кредитов. Что делает НБУ? Нужно срочно проверить все кредиты, предоставленные государственным банкам. Но НБУ это не контролирует. НБУ не контролирует выдачу кредитов аффилированным лицам, тогда как из-за этого направления украинцы теряют свои средства – когда средства с депозитов выводятся на аффилированные, связанные с руководством банка структуры.
– Как вы считаете, поможет ли в борьбе с отмыванием денег создание единой службы финансовых расследований?
– От перестановки слагаемых сумма не меняется. Орган должен быть независимым. И у национального антикоррупционного бюро будут функции по финансовым расследованиям. Если они научатся и возьмут на себя лидерскую функцию, они смогут задать тон и показать, как расследовать финансовые преступления. Потому что пока в Украине нет успешной практики расследования таких преступлений, нет даже методики их расследования.
Замечу, что начало эффективной работы по расследованию финансовых преступлений должно вернуть большую часть теневой экономики в нормальное русло. Как минимум, если пресечем фейковые кредиты от государственных банков, мы остановим хищение миллиардов.
– В своем бестселлере «Острова сокровищ» Николас Шаксон описывает много примеров того, как офшорные юрисдикции, City of London, Лихтенштейн, Швейцария и т. д., экономически выигрывают от того, что страны с высоким уровнем коррупции, например, из Латинской Америки или Союза, поставляют им финансовый ресурс. Пожалуйста, объясните, если экономики развитых стран выигрывают от того, что украденные в коррумпированных странах деньги бегут в их банки, то как вообще возможно эту систему изменить?
– По международным стандартам, мы имеем право требовать от Запада, от европейских стран, от США и т. д. не принимать грязные и коррупционные средства из Украины. В прошлом году была принята четвертая директива ЕС, предусматривающая создание реестров бенефициарных владельцев компаний. Неизвестно, будет ли это публичный реестр, но уже западная правоохранительная система сможет узнать, кто является бенефициаром той или иной западной компании.
Это значительно облегчит для правоохранительной системы стран ЕС возможность выявления украинцев – чиновников и их родственников, которые пытаются скрыть себя где-то в Белизе или еще где-либо. И кейс с Клюевым показывает, что уголовное производство по украинскому чиновнику за рубежом может быть эффективным, хотя в Украине относительно Андрея Клюева открыть производство до 2014 года было просто нереально. На наше заявление по Клюеву в апреле 2012 года уголовное производство было начато в Австрии. Там оно расследовалось в течение года, была закрыто, затем – вновь открыто.
Суть в том, что во время евромайдана мы искали способ послать Клюевым и другим близким соратникам Януковича сигнал, что они не являются неприкасаемыми. Что против них тоже может быть какая-то сила, которая может остановить их – если не в Украине, то за рубежом. И заблокировать их западные счета. Потому что все, кто ворует здесь, в Украине, пытаются или где-то детей за рубежом учить, или свадьбу во дворце провести, или французского вина попить. И пытаются пользоваться благами западной цивилизации, грубо нарушая закон здесь, в Украине, и забирая из бюджета последние крохи.
– Известны суды жертв Холокоста с банками Швейцарии, такими как UBS и др. Если бы не лобби и давление США, швейцарские банки эти средства не возвращали бы детям и внукам людей, погибших в Холокосте. Верным ли является посыл к западным банкам, что если они сегодня будут принимать коррупционные средства, украденные у народа Украины, то завтра к ним будут иски, такие как шли по Холокосту, или как было по счетам бывшего президента Туниса Бен Али?
– Европа должна измениться. От нас требуют много в плане реформ – но мы вправе говорить, что ЕС тоже должен измениться. Страны ЕС принимают грязные деньги из Украины, тем самым нарушая собственное законодательство. Собственные законы запрещают им принимать средства от коррупционеров.
Есть война, есть российский капитал, который также входит в страны ЕС и коррумпирует Европу. Противостоять этому возможно. Все это может измениться, если усилится режим противодействия отмыванию средств с европейской стороны тоже.
Я считаю, мы должны в диалоге с Европой напоминать, что есть разные виды коррупции. И что есть страны, которые отмывают грязные деньги – а есть страны, которые эти средства затем принимают. И вторые несут такую же ответственность.
|
Новости
