Совладелец iBox: "Будущее – за транзакционными банками, работающими без отделений"
24.12.15
Евгений Березовский считается одним из банкиров-новаторов на финансовом рынке. С 1995 по 2005 год он выстраивал карьеру в Альфа-Банке, где в результате многолетней работы получил должность старшего вице-президента Альфа-Банка Украина, руководя, в том числе, отношениями с крупными корпоративными клиентами. Также Березовский входил в правление инвестиционной компании «Аструм Инвестиционный менеджмент» и государственного Ощадбанка. Кроме того, он является совладельцем сети платежных терминалов iBox.
Сейчас Березовский возглавляет небольшой Агрокомбанк, с которым у банкира связаны
большие планы. В том числе, создание нового формата электронных денег и построение системы денежных переводов. О том, как будет развиваться транзакционный бизнес в 2016 году, о новых технологиях в банковском деле и рисках для финансовой системы Евгений Березовский рассказал в интервью для Forbes.
– Что, по вашим ощущениям, сегодня происходит с транзакционным бизнесом в Украине?
– Сегодня в Украине транзакционный бизнес – это скорее история, о которой все говорят, чем история, которая реально происходит. Это самая понятная и простая ниша, в которую нужно переходить, когда ты не можешь кредитовать: потому что ресурсы дорогие, капитала недостаточно.
– Уже несколько лет банки считают, что РКО занимает существенную часть в их доходах…
– РКО я также отношу к транзакционному бизнесу, но в транзакционном банковском бизнесе очень много разных продуктов, которые помогают предприятию работать, структурировать свои операции. Это и кэш-менеджмент, и возможность казначейского управления счетами холдинга, и возможность покупать у банка услуги и продукты единым пакетом, включая инкассацию, зарплатные проекты, эквайринг, и так далее. Сейчас можно говорить, скорее, о бизнесе для клиентов-физических лиц, нежели для юридических. Юрлица тяготеют к тем банкам, что их кредитуют, и для того чтобы заставить предприятие перейти в банк, который его не кредитует, транзакционные инструменты должны быть качественно другого уровня. С другой стороны, кредит – это отличный инструмент удержания клиента, даже при паршивом расчетно-кассовом обслуживании.
Не в последнюю очередь причиной кризиса в финансовой сфере стало то, что все подумали, будто корпоративное кредитование – это легко, и можно раздавать деньги, собирать деньги и зарабатывать на этом. Но корпоративный бизнес – это удел больших банков, со значительным капиталом; банков, которые могут позволить себе крупных клиентов, и могут позволить себе потерпеть в ситуациях, когда возникают проблемы с ликвидностью. И акционеры крупных банков должны быть ответственны и обязаны понимать, что в случае кризиса по крупным клиентам возникнут риски невозвратов. Банки должны дать клиентам возможность выбраться из кризиса. А для этого нужен большой капитал.
НБУ за последний год как раз и пытался выяснить, какие же банки на самом деле есть в Украине? Хотя результат был очевиден с самого начала – по сути, есть госбанки, есть небольшая группа банков с иностранным капиталом, а украинских – 2-3 банка, и все.
- А кто из украинских банков реально присутствует в бизнесе? Например, «Приват»?
– «Приват» – безусловно. Он чемпион мира по инновациям среди банков. То, как они работают, вызывает безусловное уважение. Я считаю, что у них выдающаяся команда: «Приват» создал модель управления, в которой нет зависимости от человека, от субъективного человеческого фактора, но система при этом отлично работает. Хотя с точки зрения корпоративного бизнеса «Приват» – не кредитующий, а обслуживающий банк. Поэтому во многих секторах финансового рынка он занимает монопольную долю: в интернет-банкинге, в эквайринге, инкассации. Остальные банки увлечены кредитованием инсайдеров и готовностью под предлогом кредитования входить в клиентский бизнес. В связи с этим они испытывают серьезные проблемы с резервированием и нормативами капитала.
– Но в период кризиса 2007–2009 годов многие международные банки заходили в капитал предприятий. И, возможно, украинские банки просто копируют общепринятую в мире модель поведения…
– У меня по этому поводу другое мнение. Нужно разделять то, что ты делаешь в посткризисный период, когда заходишь в капитал и переписываешь на себя часть прав, чтобы контролировать посткризисный выход предприятия на нормальную работу. И это нормально. Но это не имеет ничего общего с тем, когда ты с самого начала занимаешься корпоративным финансированием, выдавая кредиты предприятию с существенными рисками, что, по сути, является квазикапиталом. И это делается в расчете на то, что эта операция «выстрелит» – и банк заработает дополнительные деньги на последующей продаже активов. На Западе этим занимаются огромные международные банки или нишевые инвестиционные дома, которые специализированы в своей деятельности и очень хорошо разбираются в каких-то отраслях.
– Чем эта модель у нас отличается от того, что есть на Западе?
– На Западе все банки, которые играют с этим, большие, у них много капитала. Как только украинский банк начинает рисковать вместе с заемщиком, он должен понимать, что теперь он с ним и в хорошие, и в плохие времена. И выданные кредитные средства – это уже не обычные оборотные средства на три месяца или год под залог чего-то. Подобные риски драматически влияют на банк, и поход коммерческих банков в клиентский капитал для многих закончился плохо.
Я считаю, после 2008 года нужно было продолжать заниматься традиционным банкингом и текущим кредитным портфелем. Но многие банки пошли в капитал предприятий, в потенциально сверхмаржинальные схемы.
– Но, к примеру, ПриватБанк и ПУМБ как-то преодолели этот период…
– «Приват», насколько я знаю, не заходил в капитал, а сосредоточился на розничном и транзакционном бизнесе. ПУМБ также ни к кому в капитал не заходил. Хотя многие другие банки, в том числе мелкие, шли.
– И какой может быть альтернативная модель развития финансовой системы?
– Из альтернативных моделей мне нравится транзакционный банк. Для многих это банк, активный в интернете. Банк без отделений, который дистанционно доставляет кредитные карты. Но транзакционный банк – сложная вещь: он строится на понимании потребностей клиентов – физических лиц, и на очень качественном, инновационном сервисе.
Мы строили транзакционную часть бизнеса на базе iBox. Сейчас iBox обслуживается в одном из крупнейших финучреждений, Альфа-Банке. В Агрокомбанке мы также делаем акцент на транзакционном бизнесе, уходя от рисков кредитного и депозитного бизнеса. Постепенно будем подключать терминалы, которых сейчас 5600, к банковским продуктам Агрокомбанка. Рассчитываем на неплохую синергию двух бизнесов и появление новых продуктов. Например, систему электронных денег. Сейчас работаем над тем, чтобы получить соответствующую лицензию в НБУ. Параллельно мы также регистрируем собственную систему международных денежных переводов.
И уже после запуска и обкатки этих продуктов начнем развивать кредитование физических лиц – благодаря накопленным знаниям о клиентах и их потребностях.
– Что, по вашим наблюдениям, происходит с конкуренцией в сфере транзакционного бизнеса и банковских ноу-хау?
– В сегменте банковских технологий крупным игроком является Альфа-Банк. Новые продукты активно развивает Ощадбанк. И если они будут продолжать в том же духе, через пару лет Ощадбанк, учитывая его сетку, будет мощным конкурентом для крупнейших банков в транзакционном бизнесе. Для развития этой сферы необходимы серьезные инвестиции в ІТ, но через пару лет это произойдет, и тогда мы увидим, как на рынке розничных услуг будут остро конкурировать два амбициозных игрока – «Приват» и Ощадбанк.
Что касается конкуренции в терминальном бизнесе, здесь мы регулярно общаемся с НБУ, и ожидаем от него шагов, которые уберут с рынка «серость», непрозрачную работу с наличкой и тому подобное.
– Как в целом вы оцениваете происходящее сегодня с НБУ?
– Наше общение с НБУ производит на меня очень хорошее впечатление, потому что там сейчас много интересных молодых людей, которые пришли из бизнеса и которые думают и действуют по-новому.
– Вы возглавляете банк из четвертой группы по классификации НБУ. Именно по этой группе Нацбанк декларировал усиленное внимание и возможность закрытия целого ряда игроков. Пожалуйста, объясните, в чем смысл такой позиции?
– В прошлом месяце на совещании с банками третьей и четвертой групп Валерия Гонтарева и Александр Писарук весьма четко сказали, что они не хотят закрывать все небольшие банки. Но при этом определен ряд требований: банки должны раскрыть бенефициаров, иметь реальный, а не «нарисованный» капитал; плюс у банка должна быть внятная бизнес-модель. Если этим подходам банк соответствует, вопросов у регулятора не будет. Это прозрачно, понятно, и соответствует текущему моменту. Да – не секрет – есть банки, которые занимаются и обналичкой, и «серыми» схемами. Но это не банки на самом деле.
– «Не банки» в репутационном или прямом смысле?
– И в прямом смысле тоже. Некоторые из этих банков могли бы стать простыми финкомпаниями. Допустим, если банк специализируется на инкассации или эквайринге, ему необязательно быть банком в широком значении: лицензии финансовой компании вполне достаточно. Тем более что накладные расходы банка – это намного дороже. В Европе есть финкомпании, специализирующиеся на инкассации, например, Euronet, который занимается эквайрингом и банкоматами.
– Но ваш-то банк будет как раз заниматься и инкассацией, и эквайрингом, оставаясь при этом банком…
– Нам это нужно! Мы планируем заниматься продуктами, которым банк необходим. Но если бы в Украине была возможность получить лицензию на эквайринг и инкассацию, мы бы подумали над другой моделью бизнеса – стоит ли заниматься банком, и не будет ли целесообразнее перейти в формат финансовой компании.
Строя изначально транзакционный бизнес внутри iBox, мы понимаем, как построить этот бизнес внутри банка. Запланированные нами инвестиции – около $5 млн в 2016 году.
– Как вы объясняете, что законодательное поле финансового рынка в Украине настолько отличается от того, что есть в ЕС?
– Здесь никто не занимался анализом и структурированием рынка. Только последний год в НБУ начали задавать вопросы: почему бы не выделить инкассационный, скажем, бизнес, в отдельную лицензию? Надеюсь, в будущем законодательство станет более либеральным.
– Сколько у вас сейчас мерчантов, и какие из них наиболее популярны?
– У компании iBox более 1000 мерчантов. На первом месте по объему платежей, конечно, мобильные операторы. На втором – игры. И темпы роста как операторов, так и объема платежей – огромные. Наконец, сектор экономики, который создается благодаря 3G. Ведь многие приложения имеют смысл только с 3G, и это направление будет только развиваться.
– К слову, о будущем. В конце 1990-х «Приват» активно участвовал во всех платежных проектах, чтобы через 10 лет быть лидером отрасли. Сейчас «Приват» – в развитии e-government. Вы, выстраивая инновационный бизнес, видите роль вашего банка в будущей системе e-government?
– Будем существенно упрощать игрокам рынка возможность работать на нем. Но мы пока не участвуем в проектах, связанных с электронным правительством.
|
Новости
